3

Как только Йокес, повинуясь приказу, отправился следом за Денеттом, Эзена пошла к себе в спальню. Не приказав задернуть портьеры, она улеглась на кровать, закинув руки за голову и глядя в высокое стрельчатое окно. Пурпурный шар солнца опускался за деревья.

Княгине хотелось с кем-нибудь поговорить. Именно по простому человеческому общению она тосковала сильнее всего. По общению с кем-то, кто искренне проникся бы ее проблемами, помог советом. В Сей Айе никого такого не было. Ни в Сей Айе, ни где-либо на свете. Недавняя беседа с Йокесом лишь переполнила чашу горечи.

Все были ей чужими. Она уже не принадлежала к числу девушек, ходивших стирать к ручью. Да, она по-прежнему смеялась вместе с ними, сплетничала — но и для них, и для нее самой в том появилось нечто неестественное. Может быть, это выглядело даже глупо. Она стала их госпожой, хозяйкой; попытки поддерживать приятельские отношения были обречены на неудачу. Она могла с ними разговаривать, могла даже устроить толкотню в ручье, посреди смеха и брызг воды. Они старательно исполняли любую ее прихоть.

Вот именно — любую прихоть…

Но одной из них она больше не являлась. Иногда она еще ходила к ручью, но лишь затем, чтобы, закрыв глаза и погрузив руки в холодную воду, вспомнить вкус той жизни, которая у нее была еще несколько месяцев назад. Легкой, хорошей жизни без забот. А потом идти с тяжелой корзиной на голове, позволяя стекающей воде мочить рубашку.

Солдаты, слуги — порой ей казалось чуть ли не издевательством, что все они, собственно, ее… любят. Даже Йокес, да, даже он, а может быть — в особенности он. Для того имелось немало причин. Хотя бы то, что она выбросила часть домашней обстановки, но людей оставила в покое. Она не стала вводить никаких новых чудаческих порядков, чего втайне опасались. Все, у кого имелись те или иные привилегии, их сохранили. Она никого не преследовала, никто… Авторизоваться и читать далее